противопоставлено ровной глади бесконечного моря. Это как бы могучие и первозданные силы природы, воплощенные мысли Иоанна о Первосвете и тьме, человеке и мире. Сходно с ним решен и св. Августин в своей келье, освещенной боковым светом, он отделен от зрителя яркой полосой света на столе и находится на границе света и тьмы. Ему тесно в узкой келье, но суровым напряжением волн он заставляет себя противопоставить силу своего духа безграничности мира. Топкие световые вибрации оживляют аскетические фоны в Августине, в «Благовещении» и в «Кающемся Иерониме».

В «Чуде св. Элигия», построенном на цветовых контрастах п светотеневой разработке язык Боттичелли становится живописным, близким к его шедевру — «Благовещению» 1489—1490 годов из Уффици.

К этой теме Боттичелли возвращается не раз 16.

В «Благовещении» из Уффици вместо простодушных и грубоватых черт ангела и красивых, но неправильных черт лица мадонны перед нами классически прекрасная дама и изысканный посланник — юноша-вестник, преклоняющий колено, Вместо покорного молчания — порывистый диалог жестов. Ангел переступил за границу дверного проема, и цвет его крыльев слился с цветом пейзажа, он «земной», от его духовности остались лишь символические, тончайшим образом проработанные прозрачные драпировки. Он в страхе благовествует, но в то же время и восторгается красотой мадонны, жест которой выражает и смущение, и трудность принятия высшего повеления, и покорность, и восхищенность.

Боттичелли обычно рассказывает жизнь мадонны, ему чуждо слепое поклонение, его духовность пронизана человечностью. Иногда этот рассказ ведется с помощью символов, как в «Магнификат» или «Мадонне с гранатом», в «Благовещении» это достигается посредством совмещения разновременных моментов движения фигуры в одно целое. Показан переломный момент в жизни мадонны, но не с помощью мучительного контрапоста, который преодолевается героическим усилием, как у Микеланд-жело, а изящным и певучим движением фигуры мадонны — от спокойного состояния — созерцания к потрясению и снова к внутренней гармонии, какое-то тихое веяние женственности привлекает зрителя.

Узел композиции — это ритмическая волна и повторы жестов рук ангела и мадонны, их линия — как след дыхания божества. Эту образность находим позднее у Микеланджело в фреске «Сотворение Адама». Бог и Адам через жест рук вступают в диалог, и Адам чувствует дыхание жизни; пробужденное в нем прикосновением. Боттичелли нашел эти выразительные возможности языка рук еще в «Примавере». Но жест диалога в вышеуказанном значении впервые встречается в «Магнифпкат», правда. в «зашифрованном» виде, на нем не поставлен акцепт, там пет напряженной паузы, прерывающей мелодию, нарастающей сложности, как в «Благовещении». Сквозное движение красного цвета в одежде ангела и хитоне